Итак, начну со своей истории приобщения к медицине. Я родился в семье врачей-психиатров, однако среди моих родных также были врачи: мой дед по линии матери — врач-хирург; тётя, сестра моей бабушки по отцовской линии — врач-терапевт; дядя, брат моей бабушки по материнской линии — врач-психиатр (кстати, в его семье и жена, и обе дочери также работали психиатрами); два прадеда, один по материнской линии, другой по отцовской были фармацевтами.
Меня никто не агитировал стать медиком, в семье было принято самому определять свою судьбу, однако уже с детства у меня проснулся интерес к познанию человека. Сначала это был интерес к организму человека, его анатомии и физиологии, а позднее к психической сфере. Она, как известно, границ не имеет, как и вся наша Вселенная. До сих пор, кстати, храню свою детскую книгу 1969 г., открывшую мне путь к познанию человека.
Немалую роль в становлении меня как врача-психиатра сыграло отношение моих родителей к своей профессии. Я видел, с каким интересом они обсуждали всё, что было с ней связано. И конечно, я имел возможность познакомиться со многими их коллегами и друзьями (врачами, учёными, инженерами), а это были интереснейшие люди с высокой эрудицией и прекрасным чувством юмора. Одним словом, кем стать и мучиться гамлетовским вопросом «быть или не быть» я в юношеские годы не страдал. К тому же в подростковом возрасте у меня пробудились способности к анализу, обобщению и прогнозированию, что крайне важно для такой специальности как психиатрия. А помог мне впервые проявить эти способности спорт, которым я активно занимался с 5-ти лет в спортшколах, сначала плаванием, затем волейболом. Мне нравилось наблюдать за футбольными и хоккейными матчами, с 14-ти лет я не пропускал матчи любимых команд, ходил регулярно болеть за них на стадионы, а со временем стал внимательно отслеживать историю клубов, биографии игроков и тренеров, оценивать психологическое состояние спортсменов и готовность команд к соревнованиям, проводил анализ матчей и читал аналитические комментарии в прессе, что позволяло мне достаточно точно прогнозировать события на поле и в турнирной таблице. Однако именно потому, что я формировался в среде врачей и учёных позволяло мне мыслить свободно, критически и конструктивно.
И если в детстве и юности любимым делом был спорт, а учёбу в школе я воспринимал как обязанность, то в зрелые годы им стало лечебное дело, а профессиональная учёба не прекращается и по сей день.
В 1979 году я поступил в Московский медицинский институт им. Н.А. Семашко на лечебный факультет.
Окончил его в 1985 году и поступил в интернатуру (годичная специализация) по психиатрии, которую проходил на базе Московской психиатрической больницы №15.
Затем в течение нескольких лет работал врачом-психиатром в психиатрической больнице №4 им. П.Б.Ганнушкина. Стоит отметить, что в те годы при поддержке сотрудника НИИ психиатрии Мощевитина С.Ю. я стал в больнице молодым энтузиастом возрождения старого и эффективного метода электросудорожной терапии (ЭСТ) для лечения тяжёлых форм эндогенных депрессий, не поддающихся медикаментозной терапии.
А уже в конце 80-х я перешёл в качестве научного сотрудника в отдел терапии психических заболеваний под руководством профессора Авруцкого Г.Я. в Московский НИИ психиатрии. Это был важный и интересный этап знакомства с психофармакотерапией, основным методом лечения психических болезней. Однако научные задачи, которые ставило передо мной руководство, не сводились только к испытанию новых лекарственных препаратов, а касались поиска оригиниальных нелекарственных методов лечения психических заболеваний. Постепенно это оформилось в мою основную научную тему, а именно «Применение адаптации к периодической гипоксии в лечении больных параноидной шизофренией». В 50-х годах психиатрами-энтузиастами было замечено благотворное влияние высокогорья на течение психических заболеваний. А уже в конце 80-х мы получили возможность испытать эффект гипоксии (пониженного содержания кислорода во вдыхаемом воздухе) на психическое состояние пациентов в экспериментальных условиях огромной барокамеры. Основную практическую часть работы я проводил на базе Оренбургской областной психиатрической больницы. Моими научными руководителями в Москве были профессор психиатрии Недува А.А. и профессор патофизиологии Меерсон Ф.З. Там же в Оренбурге и располагалась уникальная барокамера в виде фюзеляжа пассажирского самолёта, в которой имитировались условия гипоксии на уровне 3.000 метров над уровнем моря. По итогам проведённой работы был оформлен патент на способ преодоления терапевтической резистентности у больных параноидной шизофрений.
Однако ограниченность применения такого метода в стационарных условиях привела к поиску простых и эффективных технологий управляемой гипоксии. При поддержке профессора Р.Б. Стрелкова и его коллег-инженеров мне удалось оборудовать модифицированными для гипокситерапии скоропомощными аппаратами АН-8 кабинет в НИИ психиатрии для проведения лечебных сеансов у пациентов, страдающих эндогенными депрессиями.
В апреле-мае 1992 года я был командирован от НИИ психиатрии на месячную стажировку вместе с коллегами из института судебной психиатрии им. Сербского в Германию, в областную психиатрическую больницу в городе Хаар под Мюнхеном. Там я воочию увидел, насколько немцы по сравнению с нами продвинулись в организации психотерапевтической помощи и реабилитации психически больных, хотя с точки зрения разнообразия применения лекарственной терапии и вариантов активных способов лечения острых психических состояний мы могли дать им приличную фору.
В начале 90-х страна стала входить в новую экономическую реальность, поэтому с наукой пришлось постепенно расстаться и окунуться в стихию рыночных отношений. Началось активное формирование неведомого доселе свободного рынка медицинских услуг. Поэтому идею развития психотерапевтической реабилитации в амбулаторных условиях я стал претворять в жизнь вместе со своим отцом Магалифом Александром Юрьевичем. Он, будучи к тому моменту известным психиатром, наркологом, учёным начал внедрять свои научно-практические разработки во вновь создаваемых медицинских кооперативах.
Постепенно мы пришли с ним к пониманию, что нам нужен свой центр, но в котором не будет конвейерных методик и бригады специалистов, работающих по стандартным методикам. Главное место в таком центре будет занимать сам Врач, высококвалифицированный специалист, который в индивидуальном порядке сможет вместе с пациентом найти решение сложных проблем.
Начиная с осени 1992 года, мы приступили к внедрению такого подхода, который оказался востребованным в новых экономических условиях в среде активно работающих людей. Основная практическая нагрузка по работе с пациентами легла на плечи моего отца, в то время как организационная часть была полностью на мне. И вот уже в марте 1994 года мы переехали в своё новое помещение «на Щёлковской», а ещё спустя некоторое время мне удалось убедить свою мать, опытнейшего врача-психиатра, психотерапевта, психо-соматолога, врача высшей врачебной категории, сотрудника больницы Четвёртого Гл. Управления при администрации Президента (бывшего Четвёртого Гл. Управления при Минздраве РСФСР) присоединиться к нашему небольшому коллективу.
Так постепенно возникла наша семейная клиника, объединённая в первую очередь профессиональными интересами. («Династия психиатров» у Малахова).
В то время мы как-то сразу нашли название для своего центра: «Клиника психологической адаптации». В самом названии был подчёркнут клинический подход, т.к. мы врачи, а основным методом являлась психотерапия, направленная на адаптацию пациентов к быстро меняющимся условиям социальной и психологической жизни.
В 1996 году каждый из нас имел свою практику. Магалиф Александр Юрьевич , как и я, Магалиф Алексей Александрович, развивали программу реабилитации пациентов с патологическими зависимостями, в первую очередь это амбулаторное лечение алкоголизма. Магалиф Элеонора Александровна занималась проблемами депрессий и неврозов.
Наш тройственный профессиональный союз дал возможность обмена уникальным опытом. За это время мы разработали не один авторский способ лечения алкоголизма, два из них мы запатентовали ещё в 1995 году.
Важно, что нам удалось выстроить эффективную комплексную программу реабилитации как для самих пациентов, так и для их близких, так называемых созависимых, не меньше страдающих от всякого рода неврозов и депрессий. Особый акцент мы сделали на семейной психотерапии.
Позднее с 1998 по 2000 года я провёл реабилитацию группы пациентов с опийной наркоманией. Это был непростой практический опыт, давший мне немало пищи для профессиональных размышлений. Итогом этой работы стал мой доклад на съезде психиатров России.
С начала 2000-х в России возникла очередная опаснейшая социальная проблема – игровая зависимость, принявшая признаки эпидемии. Мало того, что пациенты множились, как грибы после дождя, совершенно отсутствовало понимание, как с этой угрозой эффективно справляться. Ни в мединституте, ни в стенах НИИ психиатрии, нигде не преподавали лечение лудомании. Нужно было срочно разрабатывать метод помощи этим пациентам, попавшим в ловушку подобно тем, кто стал жертвой манипуляторов из тоталитарных сект.
На анализ глубины этого вида патологической зависимости и разработку эффективных способов лечебной помощи проблемным игрокам у меня ушло примерно 5 лет напряжённой работы. Нужно было мобилизовать не только весь свой предыдущий практический опыт, но и разработать совершенно новые подходы помощи. Ведь медикаментозное лечение, как и распространённые способы внушённого запрета при алкоголизме, при этой патологии практически не эффективны. И как в своё время увлечение спортивными событиями помогли мне раскрыть свои аналитические способности, так и на этот раз погружение в мир философской мысли позволило раскрепостить своё мышление и увидеть нестандартные и эффективные пути решения столь сложной и глубокой проблемы.
Конечно, я мог бы часами говорить о том, что мы делали, и о том, насколько уникально было наше творческое и профессиональное содружество, сколько научных и научно-популярных статей было опубликовано по итогам нашей многолетней практической деятельности, сколько дано теле- и радио-интервью в СМИ по проблемам лечения алкоголизма, игромании и депрессий. Однако время во всех смыслах этого слова берёт своё. 12 июля 2011 в результате тяжёлой болезни не стало моего отца Александра Юрьевича Магалифа, друга, единомышленника, коллеги и наставника. Да и Элеоноре Александровне стало тяжело в силу её здоровья вести напряжённые приёмы.
Снова передо мной встал вопрос, как развиваться дальше? И вновь я решил не изменять идеологии нашей маленькой клиники. Несмотря на имеющиеся возможности, я не стал расширять штат своих коллег, как не делал этого доселе. Сегодня медицина это высокотехнологичный процесс, в котором врач играет роль оператора. А мне бы хотелось, чтобы врач, прежде всего, был личностью, и именно психотерапия даёт такую возможность для профессиональной самореализации. В связи с этим я принял решение продолжить традиции нашего центра и вести приём без специалистов-помощников. А накопленный более чем за 30 лет моей врачебной деятельности опыт позволяет мне заниматься любимым делом и чувствовать себя вполне уверенно, помогая людям находить решение в самых сложных жизненных ситуациях. Кроме того, с 2011 года я веду свой научно-просветительский канал на ютюбе "Доктор Магалиф", на котором знакомлю аудиторию с современными научными знаниями в психической сфере и открыто делюсь своим профессиональным опытом.
Магалиф Алексей Александрович.
